Как пришла Лисица и какие у Подковкиных родились дети

Жаворонку не терпелось взглянуть, как будут выходить из яиц маленькие Подковкины. Каждое утро теперь, прежде чем подняться в облака, он внимательно осматривал рожь.

Рожь поднималась быстро и скоро стала ростом с самого высокого человека. Тогда концы ее стеблей стали толстеть и набухать. Потом из них выросли усики.

– Вот это и есть колоски, – сказал себе Жаворонок. – Вот это и называется выклоло... нет – выколо... нет – вы-ко-ло-си-лась.

В это утро он пел особенно хорошо: он был рад, что рожь скоро зацветет и у Подковкиных выйдут птенчики.

Он смотрел вниз и видел, что на всех полях поднялись уже посевы: и ячмень, и овес, и лен, и пшеница, и гречиха, и листья картофеля на ровных грядах.

В кустах около того поля, где в высокой ржи было гнездо Подковкиных, он заметил ярко-рыжую полоску. Спустился пониже и разглядел: это была Лисица. Она вышла из кустов и кралась по скошенному лугу к полю куропаток.

Крепко затукало Жаворонково сердчишко. Он боялся не за себя: Лиса ничего не могла ему сделать в воздухе. Но страшный зверь мог найти гнездо его друзей, поймать Оранжевое Горлышко, разорить ее гнездо.

Еще ниже спустился Жаворонок и что было силы закричал:

– Подковкин, Подковкин! Лиса идет, спасайтесь!

Лиса подняла голову и страшно щелкнула зубами. Жаворонок испугался, но продолжал кричать что есть мочи:

– Оранжевое Горлышко! Улетайте, улетайте!

Лиса направилась прямо к гнезду.

Вдруг из ржи выскочил Подковкин. У него был ужасный вид: перья все взъерошены, одно крыло волочится по земле.

"Беда! – подумал Жаворонок. – Верно, его подшибли камнем мальчишки. Теперь и он пропадет".

И закричал:

– Подковкин, беги, прячься!

Но было уже поздно: Лиса заметила бедного петушка и помчалась к нему.

Подковкин, хромая и подпрыгивая, побежал от нее в сторону. Но где же ему было убежать от быстроногого зверя!

В три прыжка Лиса была около него, и – клямс! – зубы ее лязгнули у самого хвоста петушка.

Подковкин собрал все свои силы и успел взлететь перед носом зверя.

Но летел он совсем плохо, отчаянно чирикал и скоро упал на землю, вскочил, заковылял дальше. Лиса кинулась за ним.

Жаворонок видел, как бедный Подковкин то бегом, то взлетая на воздух с трудом добрался до Костяничной горки и скрылся в кустах. Лиса неотступно гналась за ним.

"Ну, теперь бедняге конец! – подумал Жаворонок. – Лиса загнала его в кусты и там живо поймает".

Жаворонок ничем больше не мог помочь другу. Он не хотел слышать, как хрустнут на Лисьих зубах косточки петушка, и поскорей улетел.

Прошло несколько дней – и рожь была уже в цвету. Жаворонок не летал эти дни над полем, где жили Подковкины. Он грустил о погибшем друге и не хотел даже смотреть на место, где валялись окровавленные перышки петушка.

Раз сидел Жаворонок у себя в поле и закусывал червячками. Вдруг он услышал треск крыльев и увидал Подковкина, живого и веселого. Подковкин опустился рядом с ним.

– Куда ж ты пропал?! – закричал петушок, не здороваясь. – Ведь рожь цветет уже. Ищу тебя, ищу!.. Летим скорей к нам: Оранжевое Горлышко говорит, что сейчас наши птенчики будут из яиц выклевываться.

Жаворонок вытаращил на него глаза:

– Ведь тебя же съела Лиса, – сказал он. – Я сам видел, как она загнала тебя в кусты.

– Лиса? Меня-то! – закричал Подковкин. – Да ведь это я отводил ее от нашего гнезда. Нарочно и больным притворился, чтобы ее обмануть. Так ее запутал в кустах, что она и дорогу забыла в наше поле! А тебе спасибо, что предупредил об опасности. Если б не ты, не видать бы нам наших птенчиков.

– Я что ж... я только крикнул, – смутился Жаворонок. – Ловко же ты! Даже меня обманул.

И друзья полетели к Оранжевому Горлышку.

– Чшш! Тише, тише! – встретила их Оранжевое Горлышко. – Не мешайте мне слушать.

Она была очень озабочена, стояла над гнездом и, склонив головку к яйцам, внимательно прислушивалась. Жаворонок и Подковкин стояли рядом чуть дыша.

Вдруг Оранжевое Горлышко быстро, но осторожно тюкнула клювом одно из яиц. Кусочек скорлупы отлетел, и сейчас же из дырочки блеснули два черных булавочных глаза и показалась мокрая взъерошенная головка цыпленочка. Мать еще раз тюкнула клювом, – и вот весь цыпленочек выскочил из развалившейся скорлупы.

– Вышел, вышел! – закричал Подковкин и запрыгал от радости.

– Не кричи! – строго сказала Оранжевое Горлышко. – Бери скорей скорлупки и унеси подальше от гнезда.

Подковкин ухватил клювом половинку скорлупки, стремглав помчался с ней в рожь.

Он вернулся за второй половинкой очень скоро, но в гнезде накопилась уже целая грудка битой скорлупы. Жаворонок видел, как один за другим выходили из яиц цыплята. Пока Оранжевое Горлышко помогала одному, другой уже сам разбивал скорлупу и выкарабкивался из нее.

Скоро все двадцать четыре яйца были разбиты, все двадцать четыре птенчика вышли на свет – смешные, мокрые, взъерошенные!

Оранжевое Горлышко живо повыкидывала ногами и клювом всю битую скорлупу из гнезда и велела Подковкину убрать ее. Потом обернулась к цыплятам, нежным голосом сказала им: "Ко-ко-ко! Ко-ко!" – вся распушилась, растопырила крылья и села на гнездо. И все цыплята сразу исчезли под ней, как под шапкой.

Жаворонок принялся помогать Подковкину носить скорлупу. Но клювик у него был маленький, слабый, и он мог таскать только самые легкие скорлупки.

Так они долго трудились вдвоем с Подковкиным. Относили скорлупу подальше в кусты. Оставлять ее вблизи гнезда нельзя было: люди или звери могли заметить скорлупки и по ним найти гнездо. Наконец работа была кончена, и они могли отдохнуть.

Они сели рядом с гнездом и смотрели, как из-под крыльев Оранжевого Горлышка то тут, то там высовывались любопытные носики, мелькали быстрые глазки.

– Удивительно как... – сказал Жаворонок. – Только что родились, а уж такие шустрые. И глазки у них открыты, и тельце все в густом пуху.

– У них уж и перышки маленькие есть, – гордо сказала Оранжевое Горлышко. – На крылышках.

– Скажите, пожалуйста! – удивлялся Жаворонок. – А у нас, у певчих птиц, когда птенчики выйдут из гнезда, они слепенькие, голенькие... Только чуть могут головку поднять да ротик открыть.

– О, вы еще не то сейчас увидите! – весело сказала Оранжевое Горлышко. – Дайте мне только еще немножко погреть их своим теплом, чтобы хорошенько обсушить... и мы сейчас же откроем детскую площадку.